Факторы риска и особенности родоразрешения при предлежании и врастании плаценты

Цель исследования: провести анализ соматического и акушерско-гинекологического анамнеза, течения беременности, особенностей родоразрешения и исходов родов у женщин с предлежанием и врастанием плаценты, уточнить факторы риска предлежания и врастания плаценты.

Дизайн: ретроспективное исследование.

Материалы и методы. В исследование включена 151 женщина. Основную группу составили 79 пациенток с предлежанием плаценты, из них 45 пациенток с предлежанием плаценты без врастания, 34 — с предлежанием плаценты и врастанием различной степени. В контрольную группу вошли 72 беременные без данного осложнения гестации.

Результаты. Наиболее значимыми факторами риска предлежания плаценты являются наличие рубца на матке (отношение шансов (ОШ) = 8,2), выскабливание полости матки (ОШ = 7,1), возраст женщины старше 35 лет (ОШ = 6,6), наличие в анамнезе преждевременных родов (ОШ = 5,2), абортов (ОШ = 5,1) и самопроизвольных прерываний беременности до 22 нед (ОШ = 4,7), перенесенные воспалительные заболевания органов малого таза (ОШ = 2,1). Наиболее значимыми факторами риска врастания плаценты являются предлежание плаценты при настоящей беременности в сочетании с рубцом на матке (ОШ = 21,6), наличие 2 и более рубцов на матке (ОШ = 21,6), расположение плаценты по передней стенке при настоящей беременности (ОШ = 6,3), хирургические аборты (ОШ = 23,1).

Заключение. Оценка факторов риска на антенатальном этапе является очень важным аспектом для выделения групп высокого риска с целью комплексной диагностики, лечения и профилактики, направленных на улучшение исходов родоразрешения при данных осложнениях беременности

Ключевые слова: беременность, врастание плаценты, предлежание плаценты, факторы риска

Панова И.А., Рокотянская Е.А., Малышкина А.И., Песикин О.Н., Григушкина Е.В. Факторы риска и особенности родоразрешения при предлежании и врастании плаценты // Женское здоровье и репродукция. 2022. № 3 (54). URL: https://whfordoctors.su/statyi/faktory-riska-i-osobennosti-rodorazreshenija-pri-predlezhanii-i-vrastanii-placenty/ (дата обращения: дд.мм.гггг)

Risk factors and peculiarities of delivery during placenta presentation and placenta ingrugation

I.A. Panova, E.A. Rokotyanskaya, A.I. Malyshkina, O.N. Pesikin, E.V. Grigushkina

Federal State Budgetary Educational Institution of Higher Education “Ivanovo State Medical Academy” of the Ministry of Healthcare of the Russian Federation; Ivanovo, Russia

Abstract

Study Objective: to analyze the somatic and obstetric-gynecological history, the course of pregnancy, the characteristics of delivery and the outcomes of childbirth in women with placenta previa and placenta ingrowth, to clarify the risk factors for placenta previa and ingrowth.

Study Design: retrospective study.

Materials and Methods: The study included 151 women. The main group consisted of 79 patients with placenta previa, including 45 patients with placenta previa without ingrowth, 34 with placenta previa and ingrowth of varying degrees. The control group included 72 pregnant women without this gestational complication.

Results: The most significant risk factors for placenta previa are: the presence of a uterine scar (OR 8.2), curettage of the uterine cavity (7.1), the woman's age over 35 years (OR 6.6), a history of preterm birth (OR 5 .2), abortions (OR 5.1) and spontaneous abortions up to 22 weeks (OR 4.7), previous inflammatory diseases of the pelvic organs (OR 2.1). The most significant risk factors for placenta accreta are: placenta previa in a real pregnancy in combination with a uterine scar (OR 21.6), the presence of 2 or more uterine scars (OR 21.6), the location of the placenta on the anterior wall in a real pregnancy (OR 6.3), surgical abortions (OR 23.1).

Conclusion: Assessment of risk factors at the antenatal stage is a very important aspect for identifying high-risk groups for the purpose of comprehensive diagnosis, treatment and prevention aimed at improving delivery outcomes in these pregnancy complications.

Keywords: placenta previa, placenta accreta, risk factors, pregnancy

И.А. Панова, Е.А. Рокотянская, А.И. Малышкина, О.Н. Песикин, Е.В. Григушкина

ФГБУ «Ивановский научно-исследовательский институт материнства и детства имени В.Н. Городкова» Минздрава России; Россия, г. Иваново

Предлежание плаценты (ПП) представляет собой серьезное акушерское осложнение, которое связано с высокой материнской и перинатальной заболеваемостью и смертностью [1–4]. Распространенность ПП составляет 0,5–0,8% от общего количества родов, при этом чаще встречается полное ПП [5–7]. В последние годы отмечается стойкая тенденция к увеличению частоты встречаемости аномального прикрепления плаценты [1].

Согласно данным литературы, основными факторами риска развития ПП являются предшествующее родоразрешение путем операции кесарево сечение (КС), многократные внутриматочные вмешательства, аборты, наличие в анамнезе воспалительных заболеваний органов малого таза [7–10]. В настоящее время во всем мире и Российской Федерации неуклонно растет частота КС, создавая фон для развития наиболее тяжелой формы аномальной инвазии плаценты — ее врастания (ВП), которое связано с избыточной пенетрацией ворсин хориона в стенку матки [11–14]. Частота встречаемости данной патологии составляет примерно 5% случаев ПП [15].

По данным литературы, основные факторы риска врастания плаценты (ВП) перекликаются с факторами риска ПП, к ним относятся рубец на матке после КС, предлежание плаценты, внутриматочные вмешательства, ручное отделение последа и контроль полости матки при предыдущих родах, воспалительные заболевания органов малого таза [3, 16–18]. Риски ВП увеличиваются при сочетании рубца на матке и ПП при настоящей беременности [16, 19–22]. По данным крупных мировых исследований, риск ВП прямо коррелирует с количеством рубцов на матке: при наличии 1 рубца риск ВП повышается в 3 раза, при 2 рубцах — в 4 раза, при 3 рубцах — в 7,5 раза, при 4 рубцах — в 14 раз [11, 15, 23].

Выделяют несколько вариантов ВП в зависимости от глубины инвазии в миометрий. Наиболее часто встречающийся вариант (75% случаев) — placenta accreta, определяется как плотное прикрепление плаценты к миометрию [24]. Рlacenta increta — прорастание плаценты в мышечный слой до серозной оболочки — встречается примерно в 18% случаев [25]. Наиболее редко встречающийся и самый опасный вариант ВП (7% случаев) представляет собой placenta percreta — прорастание плаценты через весь мышечный слой с вовлечением брюшины и параметрия, иногда соседних органов, наиболее часто мочевого пузыря и кишечника [13, 25]. Наиболее популярная гипотеза относительно этиологии ВП заключается в том, что дефект на границе эндометрия и миометрия приводит к нарушению нормальной децидуализации в области рубца на матке, что приводит к аномально глубокому закреплению ворсинок плаценты и инфильтрации трофобласта [15]. Степень ВП определяет хирургическую тактику и исходы для пациенток [16]. До недавнего времени единственным методом решения ситуации являлось КС с дальнейшим расширением объема до гистерэктомии [17]. В настоящее время разработаны различные методики органосохраняющих операций — метропластики, направленные на сохранение органа, репродуктивной функции женщины и уменьшение объема кровопотери [13, 26, 27]. Для того чтобы избежать гистерэктомии и сохранить фертильную функцию, необходимо своевременно оценивать факторы риска данной патологии и своевременно диагностировать ВП [28, 29]. Правильное выделение групп высокого риска на развитие ПП и ВП позволит своевременно провести дополнительное антенатальное обследование (ультразвуковое исследование (УЗИ) с допплерометрией экспертного класса, магнитно-резонансную томографию (МРТ) с определением глубины и площади инвазии), организовать правильную маршрутизацию пациенток с данными осложнениями беременности в стационар 3-й группы, обеспечить наличие мультидисциплинарной бригады для родоразрешения и снижения рисков возможных осложнений.

Цель исследования: провести анализ соматического и акушерско-гинекологического анамнеза, течения беременности, особенностей родоразрешения и исходов родов у женщин с ПП и ВП, уточнить факторы риска предлежания и врастания плаценты.

Материалы и методы

На базе ФГБУ «Ивановский научно-исследовательский институт материнства и детства имени В.Н. Городкова» Минздрава России проведено ретроспективное исследование 151 истории родов женщин, родоразрешенных в 2016–2022 гг. Основную группу составили 79 пациенток с ПП, в которой были выделены следующие подгруппы: 45 пациенток с ПП без ВП, 34 женщины — с ПП и ВП различной степени. В контрольную группу вошли 72 беременные без данного осложнения гестации. У каждой пациентки были проанализированы соматический и акушерско-гинекологический анамнез, течение и исход настоящей беременности.

Статистическую обработку данных проводили с помощью пакета прикладных программ «Microsoft Office 2007», «Statistica 13.0.» и «OpenEpi» по общепринятым методам вариационной статистики после проверки рядов на нормальность распределения, используя критерии Колмогорова и Шапиро–Уилка. Количественное описание величин с нормальным распределением выполняли с помощью подсчета среднего арифметического и стандартной ошибки среднего (M ± m). При отличии распределения от нормального значения величин представляли в виде медианы с указанием 25-го и 75-го перцентилей (Ме [Q₂₅–Q₇₅]). Достоверность различий между показателями в группах определяли по критерию χ² Пирсона или двустороннему точечному критерию Фишера и считали статистически значимой при р < 0,05. В программе «OpenEpi» рассчитывали отношение шансов (ОШ) с 95% доверительным интервалом (ДИ 95%).

Результаты исследования

Анализ данных показал, что пациентки с ПП были статистически значимо старше, средний возраст составил 32 (21–45) года, в контрольной группе — 28 (18–38) лет; р < 0,0001. В основной группе 27,9% женщин относились к позднему репродуктивному возрасту (старше 35 лет), в группе контроля — 5,6% (ОШ 6,6 [2,1–20,2]); р = 0,001. При оценке менструальной функции, экстрагенитальной патологии женщины сравниваемых групп не различались. Пациентки с ПП достоверно чаще в анамнезе имели воспалительные заболевания органов малого таза (62,0 и 44,4%; ОШ 2,1 [1,1–4,0]; р = 0,041), выскабливание полости матки (69,6 и 23,6%; ОШ 7,1 [3,5–14,8]; р < 0,0001), их количество в основной группе составило в среднем 1,6 [0–9] процедур, в контрольной — 0,3 [0–3]; р < 0,0001. Миома матки, эндометриоз, придатковые образования, заболевания шейки матки встречались среди женщин обеих групп с одинаковой частотой.

Сравнительный анализ репродуктивной функции показал, что настоящая беременность у женщин с ПП являлась в среднем 4-й [1–14], тогда как в контрольной группе — 2-й [1–5]; р < 0,0001. При этом паритет родов был достоверно выше при ПП, чем в контроле: 2 и более родов чаще встречались у женщин основной группы (38,0% случаев) по сравнению с контрольной (16,7%); р = 0,006. У женщин с ПП предыдущие роды статистически значимо чаще завершались КС (46,8 и 8,3%); р < 0,0001, рубец на матке в данной группе имелся у 49,4% пациенток и у 9,7% — в контрольной (ОШ 8,2 [3,3–20,0]); р < 0,0001. В анамнезе самопроизвольное прерывание беременности до 22 нед отмечалось у 40,5% пациенток с ПП и у 12,5% женщин группы контроля (ОШ 4,7 [2,5–10,9]); р < 0,0001, искусственные аборты — у 48,1 и 15,3% (ОШ 5,1 [2,3–11,2]); р < 0,0001, преждевременные роды — у 13,9 и 2,8% соответственно (ОШ 5,2 [1,1–24,7]); р = 0,04. Ранжированные наиболее значимые факторы риска развития ПП представлены в табл. 1.

Таблица 1. Факторы риска развития предлежания плаценты

Примечание: р — статистически значимые различия по сравнению с контрольной группой по критерию χ².

Среди обследованных пациенток основной группы у 45 диагностировано ПП без ВП, у 34 — ПП с ВП. Оценка клинико-анамнестических данных, лабораторных показателей и особенностей родоразрешения сравниваемых групп приведена в табл. 2. Средний возраст женщин с ПП без ВП и с ВП был достоверно выше по сравнению с контрольной группой. Женщины с ВП имели статистически значимо большее количество беременностей, родов и КС в анамнезе, абортов, выскабливаний полости матки по сравнению с пациентками с ПП без ВП и контрольной группой.

Таблица 2. Клинико-анамнестическая характеристика, лабораторные показатели и особенности родоразрешения женщин групп сравнения

Примечание: р₁ — статистически значимые различия по сравнению с контрольной группой; р₂ — статистически значимые различия по сравнению с группой ПП без врастания.

У женщин с ВП в 56,7% случаев имелось 2 и более рубца на матке по сравнению с группой ПП без ВП (ОШ = 10,0 [1,1 — 91,4]); р = 0,02, в 94,1% случаев при настоящей беременности плацента располагалась по передней стенке (ОШ = 6,3 [1,5–25,7]); р < 0,0001. Сочетание ПП при настоящей беременности и рубца на матке отмечено у 88,2% пациенток с ВП и 20% женщин без ВП (ОШ = 21,6 [6,5–71,8]); р < 0,0001. Хирургическое прерывание беременности в анамнезе было у 38,2% женщин с ВП, в группе с ПП без ВП случаев не было (ОШ = 23,1 [2,8–190,5]); р < 0,0001. Ранжированные наиболее значимые факторы риска врастания плаценты у женщин с ПП представлены в табл. 3.

Таблица 3. Факторы риска развития врастания плаценты у женщин с предлежанием плаценты

Примечание: р — статистически значимые различия по сравнению с группой ПП без ВП по критерию χ².

Особенности течения беременности, родов и перинатальных исходов у женщин сравниваемых групп представлены в табл. 4. Выявлено, что у женщин с ПП без ВП и с ВП во II и III триместрах чаще выявлялась плацентарная недостаточность, а у женщин с ПП без ВП — задержка развития плода во II триместре по сравнению с ВП и контрольной группой. Анемия в III триместре чаще встречалась у женщин с ВП. Средний срок родоразрешения в группах с ПП без ВП и с ВП был сопоставим и составил: 36,0 (27–39) и 35 (26–38) нед. При этом в 85,3% случаев у женщин с ВП произошли преждевременные роды. Во всех случаях у женщин с ПП без ВП и с ВП родоразрешение произошло путем КС. При оценке перинатальных исходов отмечено, что у женщин с ПП как без ВП, так и с ВП, дети в состоянии асфиксии рождались с одинаковой частотой (оценка по шкале Апгар менее 7 баллов на 5-й минуте жизни), но чаще, чем в контрольной группе, переводились в отделение реанимации и интенсивной терапии новорожденных.

Таблица 4. Особенности течения беременности, родов и перинатальных исходов у женщин сравниваемых групп

Примечание: р₁ — статистически значимые различия по сравнению с контрольной группой; р₂ — статистически значимые различия по сравнению с группой ПП без ВП.

Объем кровопотери у женщин с ПП без ВП и с ВП составил 891 (600–3000) мл и 1694 (800–3500) мл соответственно (р < 0,0001). При этом массивная кровопотеря (более 1500 мл) чаще отмечалась у женщин с ВП — в 41,2% случаев, тогда как в группе ПП без ВП данный показатель составил 6,7% (р = 0,001). Расширение объема операции до гистерэктомии потребовалось у 13 женщин с ВП (38,2%) и 3 женщин с ПП без ВП (6,7%); р = 0,002. Частота перевязки маточных сосудов также значимо возрастала при ВП и составила 44,1% по сравнению с 13,3% случаев при ПП без ВП (р = 0,005). Средний объем гемотрансфузий также был больше у женщин с ВП и составил 818 (120–2400) мл по сравнению с группой с ПП без ВП (124 (100–900) мл); р < 0,0001. Лабораторные показатели, особенности родоразрешения у женщин сравниваемых групп представлены в табл. 5.

Таблица 5. Лабораторные показатели, особенности родоразрешения у женщин сравниваемых групп

Примечание: р₁ — статистически значимые различия по сравнению с контрольной группой; р₂ — статистически значимые различия по сравнению с группой ПП без ВП.

При проведении патоморфологического исследования у 15 пациенток с ВП был подтвержден диагноз рlacenta accretа, у 10 женщин — рlacenta increta, у 9 — рlacenta percreta. Срок родоразрешения в группе с рlacenta accretа составил 35 (31–37) нед, в группе с рlacenta increta — 36 (31–37) нед, при рlacenta percreta — 32 (26–35) нед (р = 0,043 по сравнению с рlacenta increta). Сочетание ПП при настоящей беременности и наличие рубца на матке было во всех случаях при диагностированной рlacenta increta и рlacenta percreta (100%), тогда как при рlacenta accretа данный показатель составил 66,7%, однако статистически значимых различий между подгруппами не было. Из 34 пациенток в экстренном порядке путем КС были родоразрешены 8 (53,3%) пациенток с рlacenta accretа, 3 (30,0%) женщины — с рlacenta increta и 5 (55,6%) — с рlacenta percreta (р > 0,05 во всех случаях). Объем интраоперационной кровопотери при рlacenta accretа составил 1510 (900–3000) мл, при рlacenta increta — 1550 (900–3200) мл, и был максимальным при степени инвазии рlacenta percreta — 2125 (1200–3500) мл, однако статистически значимых различий между всеми подгруппами не было. Частота перевязки внутренних подвздошных сосудов также была сопоставимой во всех подгруппах: при рlacenta accretа — у 6 (40,0%) женщин, при рlacenta increta — у 5 (50,0%), при рlacenta percreta — у 4 (44,4%); р > 0,05 во всех случаях. Метропластика была выполнена у 11 (73,3%) женщин при рlacenta accretа, у 6 (60,0%) — при рlacenta increta (р > 0,05). Расширение объема операции до гистерэктомии потребовалось 4 (26,7%) и 4 (40,0%) пациенткам соответственно (р > 0,05). При выявлении рlacenta percreta всем женщинам была выполнена гистерэктомия (р = 0,004 и р = 0,043 по сравнению с пациентками с рlacenta accretа и рlacenta increta соответственно). Таким образом, органоуносящая операция чаще проводилась у женщин с более глубокими степенями ВП.

Обсуждение

В настоящее время большое внимание уделяется изучению факторов риска ПП, в особенности ВП различных типов. Данный подход позволит выделить группы высокого риска данной патологии с целью своевременной диагностики, правильного ведения и улучшения исходов родоразрешения у таких пациенток. Этиология и патогенетические механизмы, лежащие в основе развития ПП и ВП, полностью не изучены, однако некоторые факторы риска считаются наиболее важными.

Проведенный нами сравнительный анализ факторов риска развития ПП и ВП подтвердил уже известные данные. Ранжирование полученных нами факторов риска ПП показало, что наиболее значимыми факторами риска являются наличие рубца на матке, выскабливание полости матки, возраст женщины старше 35 лет, наличие в анамнезе преждевременных родов, абортов и самопроизвольных прерываний беременности до 22 нед, перенесенные воспалительные заболевания органов малого таза.

Травматизация и рубцевание миометрия и эндометрия в результате оперативных вмешательств на матке, включающих КС, миомэктомию, многократные выскабливания полости матки, способствуют развитию воспалительных и дистрофических изменений базального слоя эндометрия, нарушая его рецептивность, что при последующих беременностях может влиять на низкую плацентацию и степень инвазии ворсин хорион [8, 24]. Данные зарубежных авторов показали, что 37,5% случаев ПП связаны с предшествующим КС, а в одном из исследований отмечено, что 66% женщин с ПП имели в анамнезе КС [30, 31]. Согласно данным нескольких метаанализов выявлена диагностически значимая разница с увеличением возраста матери между группами с ПП и контролем, что согласуется с нашими данными, и может быть связано с более высоким паритетом [8, 21]. Однако в литературе встречаются и другие результаты, указывающие на отсутствие взаимосвязи между возрастом и числом родов [32]. Таким образом, данные нашего исследования по факторам риска ПП согласуются с выводами отечественных и мировых авторов.

Согласно данным нашего исследования, наиболее значимыми факторами риска ВП являются ПП при настоящей беременности в сочетании с рубцом на матке, наличие 2 и более рубцов на матке, расположение плаценты по передней стенке при настоящей беременности и хирургические аборты. Обращает на себя внимание, что при ПП и ВП часть факторов риска сопоставима, при этом ПП является самостоятельным фактором риска ВП. Различия в патогенезе развития данных состояний мало изучены, что дополнительно подтверждает особую важность своевременной диагностики ВП у женщин групп высокого риска.

Во многих исследованиях показано, что наиболее значимыми факторами риска ВП является количество КС и ПП, при этом патогенез различных степеней инвазии до конца не изучен [14, 15]. Данное сочетание приводит к развитию серьезных осложнений, таких как массивные кровотечения во время беременности и интраоперационно, недостаточная сократимость нижнего сегмента [24]. Согласно данным нескольких исследований, частота развития ВП прогрессивно увеличивается с количеством КС и возрастает от 3,3% при 1 КС до 67% после 4 КС и более [15, 20, 25]. Многократные выскабливания полости матки при хирургических абортах приводят к развитию воспалительных процессов, ведущую роль в которых играет хронический эндометрит, который способствует локальным изменениям эндометрия и нарушению его рецепторности, тем самым нарушая процессы имплантации и плацентации [8]. Таким образом, полученные нами данные согласуются с приведенными в мировой литературе, и выявленные нами факторы риска увеличивают вероятность ВП.

При оценке течения беременности у женщин с ПП без ВП и с ВП отмечалось более частое развитие плацентарной недостаточности во II и III триместрах, что может быть обусловлено неполноценной инвазией, нарушением кровоснабжения и развитием гипоксии в результате патологической плацентации, что клинически может проявляться задержкой роста плода, преждевременной отслойкой предлежащей плаценты. Средний срок родоразрешения статистически значимо не различался у женщин с ПП без ВП и с ВП и составил в среднем 34–35 нед беременности. Данный срок считается оптимальным для родоразрешения, позволяя провести КС в плановом порядке, предотвратить развитие дородового кровотечения и улучшить перинатальные исходы [16]. Данные зарубежных авторов также указывают, что родоразрешение в указанные сроки снижает риски развития кровотечения и помогают избежать экстренной операции [33, 34].

Развитие массивного кровотечения является основной угрозой при аномальных прикреплениях плаценты и может ввызывать дородовую, интраоперационную и постоперационную кровопотерю [16]. Для предотвращения развития данного осложнения при родоразрешении необходимо в каждом случае выбирать оптимальный хирургический объем. Общий объем кровопотери и массивная кровопотеря ожидаемо чаще отмечались у пациенток с ВП, что в очередной раз доказывает необходимость тщательной антенатальной диагностики у женщин высокого риска на ВП, профилактических мер и постоянной готовности персонала к оказанию неотложной помощи. У пациенток с ВП наиболее часто проводилась перевязка внутренних сосудов, что было связано с продолжающимся кровотечением. Согласно теории A. Lax и соавт., объем кровопотери напрямую коррелирует со степенью ВП и увеличивается при более глубокой инвазии ворсин трофобласта [35]. Кроме этого, в данной группе чаще проводилось расширение объема до гистерэктомии, что также способствует увеличению степени кровопотери и повышает потребности в увеличении объема проводимой трансфузионной терапии. У пациенток с ВП, которым была выполнена гистерэктомия, четко прослеживается увеличение длительности операции по сравнению с метропластикой, что свидетельствует о технических сложностях выполнения операции и большем количестве манипуляций для остановки кровотечения, особенно при глубоких степенях инвазии плаценты. Полученные нами данные сопоставимы с результатами отечественных исследований [4, 16].

Заключение

Нами были подтверждены значимые факторы риска ПП и ВП. Оценка факторов риска на антенатальном этапе не представляет трудностей, однако является очень важным аспектом для выделения групп высокого риска с целью комплексной диагностики, лечения и профилактики, направленных на улучшение исходов родоразрешения при данных осложнениях беременности.

1. Gibbins K.J., Einerson B.D., Varner M.W., Silver R.M. Placenta previa and maternal hemorrhagic morbidity. J. Matern. Fetal. Neonatal. Med. 2018; 31(4): 494–499. DOI: 10.1080/14767058.2017.1289163
2. Li X., Feng Y. Complete placenta previa in the second trimester: clinical and sonographic factors associated with its resolution. Ginekol. Pol. 2019; 90(9): 539–543. DOI: 10.5603/GP.2019.0093
3. Белоцерковцева Л.Д., Коваленко Л.В., Панкратов В.В. и др. Современные техники снижения массивных акушерских кровотечений при предлежании плаценты. Вестник Новгородского государственного университета. 2017; (3): 45–50. [Belotserkovtseva L.D., Kovalenko L.V., Pankratov V.V. et al. Modern techniques for reducing massive obstetric bleeding in placenta previa. Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. 2017; (3): 45–50. (in Russian)]
4. Марченко Р.Н., Кукарская И.И. Врастание плаценты: принципы коррекции послеродовых кровотечений. Доктор.Ру. 2022; 21(1): 18–20. [Marchenko R.N., Kukarskaya I.I. Placenta ingrowth: principles of postpartum hemorrhage correction. Doktor.Ru. 2022; 21(1): 18–20. (in Russian)]. DOI: 10.31550/1727-2378-2022-21-1-18-20
5. Long S.Y., Yang Q., Chi R. et al. Maternal and neonatal outcomes resulting from antepartum hemorrhage in women with placenta previa and its associated risk factors: a single-center retrospective study. Ther. Clin. Risk Manag. 2021; 17: 31–38. DOI: 10.2147/TCRM.S288461
6. Zhang L., Bi S., Du L. et al. Effect of previous placenta previa on outcome of next pregnancy: a 10-year retrospective cohort study. BMC Pregnancy Childbirth. 2020; 20(1): 212. DOI: 10.1186/s12884-020-02890-3
7. Рязанова О.В., Александрович Ю.С., Шифман Е.М. и др. Современные аспекты терапии маточных кровотечений при предлежании плаценты. Педиатр. 2016; 7(3): 117–127. [Ryazanova O.V., Aleksandrovich Yu.S., Shifman Ye.M. et al. Modern aspects of the treatment of uterine bleeding in placenta previa. Pediatr. 2016; 7(3): 117–127. (in Russian)]. DOI: 10.17816/PED73117-127
8. Jenabi E., Salimi Z., Bashirian S., Khazaei S., Ayubi E. The risk factors associated with placenta previa: an umbrella review. Placenta. 2022; 117: 21–27. DOI: 10.1016/j.placenta.2021.10.009
9. King L.J., Dhanya Mackeen A. Nordberg C., Paglia M.J. Maternal risk factors associated with persistent placenta previa. Placenta. 2020; 99: 189–192. DOI: 10.1016/j.placenta.2020.08.004
10. Фадеева Н.И., Бельницкая О.А., Мяделец И.А. и др. Факторы риска формирования предлежания плаценты. Журнал акушерства и женских болезней. 2016. 65(3): 25–31. [Fadeyeva N.I., Belʹnitskaya O.A., Myadelets I.A. et al. Risk factors for the formation of placenta previa. Zhurnal akusherstva i zhenskikh bolezney. 2016; 65(3): 25–31. (in Russian)]. DOI: 10.17816/JOWD65325-31
11. Jauniaux E., Grønbeck L., Bunce C. et al. Epidemiology of placenta previa accreta: a systematic review and meta-analysis. BMJ Open. 2019; 9(11): e031193. DOI: 10.1136/bmjopen-2019-031193
12. Thurn L., Lindqvist P.G., Jakobsson M. et al. Abnormally invasive placenta-prevalence, risk factors and antenatal suspicion: results from a large population-based pregnancy cohort study in the Nordic countries. BJOG. 2016; 123(8): 1348–1355. DOI: 10.1111/1471-0528.13547
13. Ральникова А.Ю., Беженарь В.Ф., Аракелян Б.В., Габелова К.А. Органосохраняющее хирургическое лечение при предлежании плаценты и ее врастании в рубец на матке (клиническое наблюдение). Акушерство и гинекология Санкт-Петербурга. 2019; (3–4): 66–70. [Ralʹnikova A.Yu., Bezhenarʹ V.F., Arakelyan B.V., Gabelova K.A. Organ-preserving surgical treatment for placenta previa and its ingrowth into the scar on the uterus (clinical observation). Akusherstvo i ginekologiya Sankt-Peterburga. 2019; (3–4): 66–70. (in Russian)]
14. Шмаков Р.Г., Пирогова М.М., Васильченко О.Н. и др. Хирургическая тактика при врастании плаценты с различной глубиной инвазии. Акушерство и гинекология. 2020; (1): 78–82. [Shmakov R.G., Pirogova M.M., Vasilʹchenko O.N. et al. Surgical tactics for placenta ingrowth with different depths of invasion. Akusherstvo i ginekologiya. 2020; (1): 78–82. (in Russian)]. DOI: 10.18565/aig.2020.1.78-82
15. De Mucio B., Serruya S., Alemán A. et al. A systematic review and meta-analysis of cesarean delivery and other uterine surgery as risk factors for placenta accreta. Int. J. Gynaecol. Obstet. 2019; 147(3): 281–291. DOI: 10.1002/ijgo.12948
16. Шмаков Р.Г., Пирогова М.М., Васильченко О.Н. и др. Органосохраняющие операции при аномальной инвазии плаценты (5-летний опыт Национального медицинского исследовательского центра акушерства, гинекологии и перинатологии имени академика В.И. Кулакова). Доктор.Ру. 2019; (11): 29–34. [Shmakov R.G., Pirogova M.M., Vasilʹchenko O.N. et al. Organ-preserving operations for abnormal invasion of the placenta (5-year experience of the National Medical Research Center for Obstetrics, Gynecology and Perinatology named after Academician V.I. Kulakov). Doktor.Ru. 2019; (11): 29–34. (in Russian)]. DOI: 10.31550/1727-2378-2019-166-11-29-34
17. Ботоева Е.А., Иванова А.Н. Анализ родов при предлежании плаценты. Вестник Бурятского государственного университета. Медицина и фармация. 2017; (4): 67–70. [Botoyeva Ye.A., Ivanova A.N. Analysis of childbirth with placenta previa. Vestnik Buryatskogo gosudarstvennogo universiteta. Meditsina i farmatsiya. 2017; (4): 67–70. (in Russian)]
18. Baldwin H.J., Patterson J.A., Nippita T.A. et al. Antecedents of abnormally invasive placenta in primiparous women: risk associated with gynecologic procedures. Obstet. Gynecol. 2018; 131(2): 227–233. DOI: 10.1097/AOG.0000000000002434
19. Kingdom J.C., Hobson S.R., Murji A. et al. Minimizing surgical blood loss at cesarean hysterectomy for placenta previa with evidence of placenta increta or placenta percreta: the state of play in 2020. Am. J. Obstet. Gynecol. 2020; 223(3): 322–329. DOI: 10.1016/j.ajog.2020.01.044
20. Jauniaux E., Chantraine F., Silver R.M., Langhoff-Roos J. FIGO Placenta Accreta Diagnosis and Management Expert Consensus Panel. FIGO consensus guidelines on placenta accreta spectrum disorders: Epidemiology. Int. J. Gynaecol. Obstet. 2018; 140(3): 265–273. DOI: 10.1002/ijgo.12407
21. Iacovelli A., Liberati M., Khalil A. et al. Risk factors for abnormally invasive placenta: a systematic review and meta-analysis. J. Matern. Fetal. Neonatal. Med. 2020; 33(3): 471–481. DOI: 10.1080/14767058.2018.1493453
22. Ogawa K., Jwa S.C., Morisaki N., Sago H. Risk factors and clinical outcomes for placenta accreta spectrum with or without placenta previa. Arch. Gynecol. Obstet. 2022; 305(3): 607–615. DOI: 10.1007/s00404-021-06189-2
23. Jauniaux E., Hussein A.M., Fox K.A., Collins S.L. New evidence-based diagnostic and management strategies for placenta accreta spectrum disorders. Best Pract. Res. Clin. Obstet. Gynaecol. 2019; 61: 75–88. DOI: 10.1016/j.bpobgyn.2019.04.006
24. Гус А.И., Бойкова Ю.В., Ярыгина Т.А., Яроцкая Е.Л. С овременные подходы к пренатальной диагностике и скринингу врастания плаценты (обзор рекомендаций). Акушерство и гинекология. 2020; (10): 5–12. [Gus A.I., Boykova Yu.V., Yarygina T.A., Yarotskaya Ye.L. Modern approaches to prenatal diagnosis and screening of placenta ingrowth (review of recommendations). Akusherstvo i ginekologiya. 2020; (10): 5–12. (in Russian)]. DOI: 10.18565/aig.2020.10.5-12
25. Виницкий А.А., Кулабухова Е.А., Быченко В.Г. и др. Прогностическая значимость МРТ в диагностике различных форм врастания плаценты. Акушерство и гинекология. 2018; (1): 41–47. [Vinitskiy A.A., Kulabukhova Ye.A., Bychenko V.G. et al. Prognostic value of MRI in the diagnosis of various forms of placenta ingrowth. Akusherstvo i ginekologiya. 2018; (1): 41–47. (in Russian)]. DOI: 10.18565/aig.2018.1.41-47
26. Takeda A., Koike W. Conservative endovascular management of retained placenta accreta with marked vascularity after abortion or delivery. Arch. Gynecol. Obstet. 2017; 296(6): 1189–1198. DOI: 10.1007/s00404-017-4528-0
27. Федорова Т.А., Рогачевский О.В., Стрельникова Е.В. и др. Массивные акушерские кровотечения при предлежании и врастании плаценты: взгляд трансфузиолога. Журнал им. Н.В. Склифосовского Неотложная медицинская помощь. 2018; 7(3): 253–259. [Fyodorova T.A., Rogachevsky O.V., Strelnikova E.V. et al. Massive hemorrhages in pregnant women with placenta previa and accreta: a transfusiologist's view. Russian Sklifosovsky Journal of Emergency Medical Care. 2018; 7(3): 253–259. (in Russian)]. DOI: 10.23934/2223-9022-2018-7-3-253-259
28. Макухина Т.Б., Пенжоян Г.А., Амирханян А.М. Возможности сывороточных маркеров ангиогенеза в прогнозировании врастания плаценты у беременных с предлежанием плаценты. Акушерство и гинекология. 2022; (1): 62–71. [Makukhina T.B., Penzhoyan G.A., Amirkhanyan A.M. Possibilities of serum markers of angiogenesis in predicting placenta accreta in pregnant women with placenta previa. Akusherstvo i ginekologiya. 2022; (1): 62–71. (in Russian)]. DOI: 10.18565/aig.2022.L62-71
29. Михеева А.А., Шмаков Р.Г., Рогачевский О.В. и др. Возможности сохранения репродуктивной функции у женщин после органосохраняющих операций при врастании плаценты. 2022; (1): 90–96. [Mikheyeva A.A., Shmakov R.G., Rogachevskiy O.V. et al. Possibilities of maintaining reproductive function in women after organ-preserving operations with placenta accrete. 2022; (1): 90–96. (in Russian)]. DOI: 10.18565/aig.2022.1.90-96
30. Garmi G., Salim R. Epidemiology, etiology, diagnosis, and management of placenta accreta. Obstet. Gynecol. Int. 2012; 2012: 873929. DOI: 10.1155/2012/873929
31. Matalliotakis M., Velegrakis A., Goulielmos Gn. et al. Association of placenta previa with a history of previous cesarian deliveries and indications for a possible role of a genetic component. Balkan Journal of Medical Genetic. 2017; 20(2): 5–10. DOI: 10.1515/bjmg-2017-0022
32. Usta I.M., Hobeika E.M., Musa A.A. et al. Placenta previa-accreta: risk factors and complications. Am. J. Obstet. Gynecol. 2005; 193(3 Pt 2): 1045–1049. DOI: 10.1016/j.ajog.2005.06.037
33. Belfort M.A. Indicated preterm birth for placenta accreta. Semin Perinatol. 2011; 35: 252–256. DOI: 10.1053/j.ajog.2010.09.013
34. Gyamfi-Bannerman C. Society for Maternal-Fetal Medicine (SMFM) Consult Series #44: management of bleeding in the late preterm period. Society for Maternal-Fetal Medicine (SMFM). Am. J. Obstet. Gynecol. 2018; 218: B2–B8. DOI: 10.1016/j.ajog.2017.10.019
35. Lax A., Prince M.R., Mennitt K.W. et al. The value of specific MRI features in the evaluation of suspected placental invasion. Magn. Reson. Imaging. 2007; 25(1): 87–93. DOI: 10.1016/j.mri.2006.10.007